Ядерное испытание КНДР: взгляд из Пхеньяна
Александр Воронцов
Ядерный клуб. №1, 2009. С. 43-46.
Фото: http://www.guardian.co.uk
25 мая
Тем не менее, данная акция вызвала в мире единодушную волну возмущения, жесткую реакцию осуждения практически всех стран, включая дружественные Пхеньяну Китай и Россию. Это и не удивительно. Очевидно, что предпринятые руководством КНДР шаги напрямую угрожают существующему режиму нераспространения ядерного оружия. Москва и Пекин инвестировали серьезные усилия в развитие шестистороннего процесса, связывали с его продолжением, в том числе с перспективой его трансформации в постоянно действующий Форум по обсуждению проблем безопасности в регионе Северо-Восточной Азии, далеко идущие планы. Эти же страны более других обеспокоены тем, что продолжение развития военной ядерной программы КНДР способно стимулировать волну нуклеаризации в регионе, прежде всего в Японии, Южной Корее, на Тайване.
Но, вместе с этим, нельзя отрицать, что рассматриваемые действия Северной Кореи (наряду с запуском 4 апреля
Попытка понять «правду» Пхеньяна, логику его действий и его мотивацию и является задачей данной статьи, автору которой довелось находиться в КНДР во время и в первые дни после ядерного испытания.
ПРИЧИНЫ «РАЗВОРОТА» КНДР: ЗАПАДНАЯ ТРАКТОВКА
В чем же причины резкого разворота политики Пхеньяна и его переориентации с дипломатического трека на конфликтно-силовой сценарий? Естественно, как обычно, в таких случаях имеет место комбинация факторов. Западные, особенно японские и южнокорейские авторы склонны выделять и часто абсолютизировать одно явление – проблемы со здоровьем лидера КНДР, проявившиеся в сентябре
Суть их вкратце сводится к следующему. Резкое и необратимое ухудшение здоровья лидера Северной Кореи [4] ввергло руководство страны в шок и панику, поставило перед необходимостью в экстренном порядке сконцентрироваться на проблеме подготовки наследника в лице третьего сына Ким Чен Ира – Ким Чен Уна, организации процесса его выдвижения. В результате всепоглощающего внимания к внутриполитической сфере про внешнюю политику в Пхеньяне просто на время забыли.
Конечно же, по логике этих авторов, в такой ситуации в северокорейском руководстве резко усилились позиции военных «ястребов», которые не преминули воспользоваться такой возможностью для ужесточения тона общения с внешним миром, форсирования военных, в первую очередь, ракетно-ядерных программ. Вместе с этим, в целях легитимизации в качестве нового национального лидера молодому наследнику срочно потребовались свершенные им во благо народа выдающиеся достижения. Таковыми и стали приписываемые ему прорывы в развитии ракетно-ядерных технологий: запуск космического спутника и второе, более мощное и успешное ядерное испытание, значительно укрепившие обороноспособность страны и приблизившие ее к цели превращения в «мощное и процветающее государство». Одновременно с этим в рамках данной концепции КНДР в свете грядущей смены власти предрекаются крупные потрясения, внутриполитическая нестабильность и, вероятно, вообще коллапс, к которому оппоненты Пхеньяна должны быть готовы, чтобы использовать его к собственной пользе.
На наш взгляд, обозначенный выше фактор в реальной картине изучаемой нами проблемы присутствует, но является одним из многих и не самым важным. Не вызывает сомнения факт, что у главы КНДР во второй половине прошлого года возникли определенные проблемы со здоровьем (какие точно, не знает и знать не может никто, кроме его ближайшего окружения). Но также очевидно, что с конца прошлого – начала
Вместе с этим, представляется важным подчеркнуть, что вопрос о здоровье вождя сыграл в неблагоприятном развитии нынешней ситуации серьезную роль, но в другом ключе, который на Западе или не видят, или предпочитают не замечать. Не секрет, что в период болезни Ким Чен Ира в активно обсуждавших эту тему международных СМИ, особенно южнокорейских и японских, в качестве лейтмотива звучал следующий посыл: Ким Чен Ир при смерти, и чем быстрее он покинет этот мир, тем будет лучше. Потому что, во-первых, он – «плохой парень»; во-вторых, в результате его ухода КНДР впадет в состояние хаоса, внутренней слабости, что облегчит Сеулу и его союзникам задачу поглощения Северной Кореи. Подобные, мягко говоря, небезукоризненные с этической точки зрения рассуждения не просто были преобладающими в СМИ ряда стран, но и отражали стратегическое видение ситуации их политического руководства. Это, в частности, нашло отражение в модификации и повышении статуса плана военно-политических действий на случай чрезвычайной ситуации на Корейском полуострове, осуществленных оборонными ведомствами США и Республики Корея осенью
«ПРАВДА» ПХЕНЬЯНА
Нетрудно догадаться, какое впечатление все это произвело на Пхеньян, где, естественно, скрупулезно отслеживали соответствующие публикации, высказывания и действия. Там, видимо, в этих проявлениях с разочарованием обнаружили истинное лицо и намерения партнеров по шестисторонним переговорам, которые официально заявляли об уважении суверенитета КНДР, ее равноправного статуса, а на самом деле все это время преследовали цель «смены режима». Возможно, что эти «мрачные пляски» вокруг заболевшего человека дали Пхеньяну моральное основание пересмотреть отношение к своим собственным обязательствам в рамках шестистороннего переговорного процесса в Пекине.
Видимо, в конце 2008 – начале
Во-первых, в
Во-вторых, осложнилась ситуация в ходе шестисторонних переговоров. Программа второго этапа денуклеаризации, принятая в октябре
В
Такой подход стал одной из причин серьезных проблем: в ответ на отказ Вашингтона вывести Пхеньян из «террористических списков» после предоставления ядерной декларации северяне в августе–сентябре
В-третьих, не оправдались возможные надежды на более конструктивный подход новой американской администрации Барака Обамы. По утверждениям представителей МИД КНДР, анализ действий демократического президента первые 100 дней после избрания убедил их, что позитивные сигналы существовали только на уровне риторики, но не практических шагов [8]. Двукратное укрупнение масштабов военных маневров у границ КНДР; прямые выпады в адрес политического строя и руководства республики, допущенные Государственным секретарем США Хилари Клинтон в Токио и Сеуле в ходе ее восточноазиатского турне в марте
При этом на протяжении рассматриваемого периода Пхеньян неоднократно посылал различные сигналы в адрес Сеула, Вашингтона и Токио с целью донести свою тревогу в связи с развитием как двусторонних отношений, так и шестистороннего процесса, в том числе прямые предупреждения о том, что в случае продолжения игнорирования его озабоченностей последуют решительные меры. Однако основные адресаты, по-видимому, предпочитали придерживаться принципов политики «benign neglect». В Сеуле, например, все предупреждения Пхеньяна стало принятым называть не иначе как «пустыми угрозами» и «блефом». Тем самым руководство КНДР получило дополнительное подтверждение истины, что его основные оппоненты в расчет принимают только практические действия и силовые аргументы.
Совокупность этих и, возможно, ряда других причин и подвигла Пхеньян к решительным мерам по укреплению национальной безопасности.
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС «ПО-СЕВЕРОКОРЕЙСКИ»
Попытка запуска, по официальной версии КНДР, спутника 4 апреля
Поскольку, по мнению многих западных аналитиков, запуск спутника (или ракеты дальнего радиуса действия) и проведение ядерного испытания имели, прежде всего, внутриполитическое предназначение, представляется целесообразным рассмотреть, как эти события интерпретировались внутри страны. Показательно, что они преподносились в духе не только важных достижений в контексте укрепления обороноспособности, но и с акцентом на достигнутый прорыв в области развития научно-технического потенциала государства. Конечно, по всей стране были проведены протокольные мероприятия. Ким Чен Ир лично наблюдал за процессом запуска спутника «Кванменсон-2» в Центре управления космическими полетами 4 апреля, а 24 числа того же месяца встретился с учеными, инженерами, рабочими и кадровыми работниками, участвовавшими в создании спутника. На следующий день после проведения ядерного испытания (26 мая) в Пхеньянском дворце спорта (так же как и во всех провинциальных центрах) состоялся массовый митинг, посвященный данному событию, с докладом на котором выступил кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК ТПК Цой Тхэ Бок.
Вместе с этим, обращает на себя внимание, что данные события подавались без лишней помпы и особенного ажиотажа, как важные, но естественные и очередные достижения в списке трудовых свершений корейского народа. Автору этих строк довелось находиться в Пхеньяне в период ядерного испытания. Его поразило, что в СМИ КНДР (в отличие от международных информационных агентств), а также в повседневной жизни горожан этот феномен не стал горячей, широко обсуждаемой новостью. Пхеньянцы восприняли это известие абсолютно спокойно и продолжали делать все то же самое, что и обычно, жить устоявшейся жизнью. Был момент, когда у автора данного материала даже возникло сомнение, а знают ли рядовые граждане о ядерном испытании. Выяснилось, что знают. В разговорах они отмечали «да, мы гордимся этим успехом на пути научного и промышленного развития страны», но не более. Что действительно в те дни было и оставалось в фокусе внимания СМИ, постоянно звучало в беседах с горожанами, так это проводившаяся тогда общенациональная весенняя посевная кампания риса и вопросы организации широкого участия жителей городов в рисопосадках. Конечно, постоянно на слуху было и движение «150 дневного боя» по строительству могучей процветающей державы, проводившееся в тот период. То есть страна продолжала жить в нормальном, спокойном, трудовом ритме.
Очевидное отсутствие стремления руководства страны педалировать тему ракетно-ядерных испытаний, а тем более разжигать вокруг них военно-политический психоз заслуживает серьезного анализа. Возможно, что официальные утверждения Пхеньяна о том, что этими испытаниями КНДР лишь пыталась укрепить ядерные силы сдерживания с тем, чтобы ответственно и самостоятельно обеспечивать безопасность Корейского полуострова, но не угрожать кому-либо, или привлечь к себе дополнительное внимание (и помощь!) международного сообщества, не лишены оснований.
Конечно, описываемые события наряду с другими имели своей целью закрепить за республикой статус ядерного государства, доказать скептикам, в том числе среди американских военных, указывавшим на то, что первое ядерное испытание было по мощности слишком слабым и малоуспешным, что ядерный потенциал КНДР – не блеф, а реальность.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Пока ситуация развивается по логике конфронтационного цикла. В ответ на принятие 12 июня
Тем не менее, хочется надеяться, что перипетии нынешнего этапа, делая путь к переговорному решению корейской проблемы более извилистым, не закрывают его, но формируют для него новые условия.
Примечания
[1] По различным оценкам, мощность ядерного взрыва составила от 7 до 20 кт.
[2] Еще одно подземное ядерное испытание прошло успешно. ЦТАК (КНДР). 2009, 25 мая.
[3] Пшеничникова Мария, Чичин Дмитрий. ИТАР-ТАСС. 2009, 24 апреля.
[4] Choe Sang-hun. North Korean Leader Dying of Cancer, Broadcaster Says. Reuters. 2009, July 13.
[5] CIA Thinks Kim Is Still In Control of
[6] Bill Clinton's Doctor ‘Took Close Look At Kim Jong-Il'. Chosun Ilbo. 2009, September 17.
[7] Ким Чжон Пхиль. Япония – главный виновник провала шестисторонних переговоров. Минчжу чосон (КНДР). 2009, 28 апреля.
[8] Представитель МИД КНДР подчеркнул, что во враждебной политике США по отношению к КНДР нет ни малейших изменений. ЦТАК (КНДР). 2009, 8 мая.
[9] Ким Хе Сон. Скрытый замысел создания восточноазиатского НАТО. Нодон синмун (КНДР). 2009, 20 апреля.
[10] Речь главы делегации КНДР на заседании координационного комитета движения неприсоединения на уровне министров. Нодон синмун (КНДР). 2009, 3 мая.
[11] N.
[12] Заявление МИД КНДР от 13 июня
Воронцов Александр Валентинович – заведующий Отделом Кореи и Монголии Института Востоковедения РАН, приглашенный профессор Осакского университета экономики и права (Япония).
«Ядерный клуб» - журнал Центра энергетики и безопасности, независимого научно-аналитического института. Периодичность издания – 6 раз в год.